Проектирование на стыке. В поиске компромисса и золотой середины
01.06.2007
Как проектировать и строить в Санкт-Петербурге? По каким критериям определять ценность архитектурного памятника? Что важнее: сохранять старину и сложившийся образ городской среды или менять его в соответствии с «духом времени»? может, правильнее – совмещать оба подхода и искать золотую середину? На эти вопросы отвечает архитектор заслуженный строитель России директор архитектурного бюро «Литейная часть-91» Р. М. Даянов.
– Рафаэль Маратович, несколько слов о понимании профессии и нюансах ее реализации в Санкт-Петербурге. – Основа работы архитектора – это, прежде всего, ремесло. Я всегда говорю, что нам нужно забыть о собственном величии и попытаться проникнуться тем, что сделано до нас. Но делать это все труднее и труднее. С одной стороны, творческие амбиции, с другой – нет нормальной школы реставрации: молодые архитекторы, научившись нажимать кнопочки на клавиатуре компьютера, не знают, как разговаривать с прорабом на стройке. Не знают, что такое архитектурные обломы. Такие архитектурные детали, как карнизы, трубы, окна, двери, столярку, мало кто умеет чертить и тем более понимать, как они сделаны. Молодым выгодны частные, быстрые заказы, а не копание в исторических архивах. Выполнил проект квартиры, получил гонорар и никаких проблем.
Посмотрите на панораму города, на его районы – ведь непочатый край работы. Но реставрационных мастерских до того мало, а предложений так много, что передать заказ некому. И эта проблема не может не волновать. В КГИОП даже вынашивают идею об организации нового учебного заведения. Мы уже потеряли уйму времени. И это относится не только к нашей профессиональной деятельности. Общество нужно воспитывать, в том числе и архитектурой, но для этого она должна обладать необходимыми воспитывающими качествами. Наша работа – проектирование с элементами реставрации – требует долгого и нудного сидения, воспитания самих себя. Чтобы новый объект прижился в старом городе, нужно почувствовать смысл, идею и философию архитектурной среды, созданной до нас. Почувствовать руку ее создателей, проникнуться их замыслом. Из 30 сотрудников нашей мастерской 27 – женщины, они более способны к такой кропотливой работе.
– Расскажите о принципах работы мастерской. О вашем кредо. – Мы занимаемся объектами, находящимися на стыке нового проектирования и реставрации. Также приспособлением или регенерацией старых промышленных участков, расположенных в охранных зонах. Стык – одна из сложнейших задач. Ведь новые модные технологии могут полностью разрушить старые идеи и образ здания. Поэтому мы всегда ищем компромисс. Проектирование в сложившейся городской ткани – очень тонкая вещь. Многие годы эклектика, модерн и прочие неклассические стили не считались архитектурой и рассматривались как рядовая застройка. Сегодня мы пересматриваем такой взгляд и буквально открываем для себя новые пропорции, масштаб, образы. Я уверен, что предметами охраны должны быть не только архитектурные сооружения, построенные до конца XIX века. И в упомянутую эпоху модерна, и в советское время тоже возводились памятники, достойные внимания.
Дома в плотной городской застройке – это живые организмы. Выбьешь зуб – поползли соседние, вставил стимулятор – а он не прижился, отрыл яму – ушла вода, забил сваи – попал на пласт, на котором стоит дом на противоположном берегу реки. Неразумное внедрение в сложившуюся архитектурную среду наблюдается довольно часто. Но, с другой стороны, нельзя все беречь и консервировать. Заглянув в историю, мы увидим, что такие знаковые постройки, как Толстовский дом, здания архитектора Лидваля, вертикали на Невском проспекте, появились не благодаря, а вопреки существовавшей на момент строительства системе застройки. А здание архитектора Питера Беренса на Исаакиевской площади, оказавшее влияние на архитектуру не только Петербурга, но и Германии? А Фрунзенский, Кировский универмаги, ДК им. Капранова, ДК им. Первой Пятилетки? Все эти памятники построены талантливыми людьми. Об этом нужно писать и говорить. Эпоха требовала следовать образцам архитектуры, которые были до них, и архитекторы подчинялись этому требованию.
Владимир Хохлев
Полная версия статьи: stroypuls.ru/sgh/94/20.php
– Рафаэль Маратович, несколько слов о понимании профессии и нюансах ее реализации в Санкт-Петербурге. – Основа работы архитектора – это, прежде всего, ремесло. Я всегда говорю, что нам нужно забыть о собственном величии и попытаться проникнуться тем, что сделано до нас. Но делать это все труднее и труднее. С одной стороны, творческие амбиции, с другой – нет нормальной школы реставрации: молодые архитекторы, научившись нажимать кнопочки на клавиатуре компьютера, не знают, как разговаривать с прорабом на стройке. Не знают, что такое архитектурные обломы. Такие архитектурные детали, как карнизы, трубы, окна, двери, столярку, мало кто умеет чертить и тем более понимать, как они сделаны. Молодым выгодны частные, быстрые заказы, а не копание в исторических архивах. Выполнил проект квартиры, получил гонорар и никаких проблем.
Посмотрите на панораму города, на его районы – ведь непочатый край работы. Но реставрационных мастерских до того мало, а предложений так много, что передать заказ некому. И эта проблема не может не волновать. В КГИОП даже вынашивают идею об организации нового учебного заведения. Мы уже потеряли уйму времени. И это относится не только к нашей профессиональной деятельности. Общество нужно воспитывать, в том числе и архитектурой, но для этого она должна обладать необходимыми воспитывающими качествами. Наша работа – проектирование с элементами реставрации – требует долгого и нудного сидения, воспитания самих себя. Чтобы новый объект прижился в старом городе, нужно почувствовать смысл, идею и философию архитектурной среды, созданной до нас. Почувствовать руку ее создателей, проникнуться их замыслом. Из 30 сотрудников нашей мастерской 27 – женщины, они более способны к такой кропотливой работе.
– Расскажите о принципах работы мастерской. О вашем кредо. – Мы занимаемся объектами, находящимися на стыке нового проектирования и реставрации. Также приспособлением или регенерацией старых промышленных участков, расположенных в охранных зонах. Стык – одна из сложнейших задач. Ведь новые модные технологии могут полностью разрушить старые идеи и образ здания. Поэтому мы всегда ищем компромисс. Проектирование в сложившейся городской ткани – очень тонкая вещь. Многие годы эклектика, модерн и прочие неклассические стили не считались архитектурой и рассматривались как рядовая застройка. Сегодня мы пересматриваем такой взгляд и буквально открываем для себя новые пропорции, масштаб, образы. Я уверен, что предметами охраны должны быть не только архитектурные сооружения, построенные до конца XIX века. И в упомянутую эпоху модерна, и в советское время тоже возводились памятники, достойные внимания.
Дома в плотной городской застройке – это живые организмы. Выбьешь зуб – поползли соседние, вставил стимулятор – а он не прижился, отрыл яму – ушла вода, забил сваи – попал на пласт, на котором стоит дом на противоположном берегу реки. Неразумное внедрение в сложившуюся архитектурную среду наблюдается довольно часто. Но, с другой стороны, нельзя все беречь и консервировать. Заглянув в историю, мы увидим, что такие знаковые постройки, как Толстовский дом, здания архитектора Лидваля, вертикали на Невском проспекте, появились не благодаря, а вопреки существовавшей на момент строительства системе застройки. А здание архитектора Питера Беренса на Исаакиевской площади, оказавшее влияние на архитектуру не только Петербурга, но и Германии? А Фрунзенский, Кировский универмаги, ДК им. Капранова, ДК им. Первой Пятилетки? Все эти памятники построены талантливыми людьми. Об этом нужно писать и говорить. Эпоха требовала следовать образцам архитектуры, которые были до них, и архитекторы подчинялись этому требованию.
Владимир Хохлев
Полная версия статьи: stroypuls.ru/sgh/94/20.php