Здоровый консерватизм
26.08.2010
О взаимоотношениях прошлого с будущим – Архитектор Юрий Иванович КУРБАТОВ как-то сказал, что весь XX век – это череда неуважения последующих поколений архитекторов к предшественникам. Вы же с таким пиететом относитесь к истории…
– Давно замечено, что не знающий прошлого не имеет будущего. В архитектуре это один из главных постулатов. Юрий Иванович во многом прав. XX век очень противоречив. В 30-е годы в Ленинграде сносились церкви, здания. Тогда город занимал только центральную часть, окруженную заводами. В 30-е годы появилась программа масштабного строительства, и на пустующих полях возникла новая магистраль невероятной протяженности – Московский проспект, с центром – Московской площадью и Домом советов, площадью Победы. Этот единый замысел говорит о том, как власть доказывала свое величие. После войны, в 50-е годы, родилась уникальная школа реставрации. Вслед ей, в 60-е, прокатилась вторая волна архитектурных погромов. На моих глазах были снесены храмы на Сенной, на Фонтанке. В какой-то степени я воспитан на этих руинах.
– По-вашему, в погромах памятников виновата только идеология? – Нужно учитывать и то, что Петербург не имел коренного населения, жившего на этих землях испокон веков. Не случайно у нас возникали слободы, где жители группировались по признаку местности, откуда они родом и откуда их согнали на строительство северной столицы. Кроме этого, Петербург – казарменный город, где улицы зачастую превращались в сплошные поселения полков. Отсюда – особый «дух неволи» пригнанных на службу людей, впитавших столичную культуру, в большой степени перенесенную с Запада. Не забудем и про ощущение огромных просторов нашей страны, присущее россиянам, как никому из европейцев. Оно делает нас иными, парадоксальными, даже своевольными. Вот вам и менталитет народа, который сказывается на архитектуре и на отношении к ней.
О влиянии власти и капитала – Как бы вы оценили новую волну перестройки города? – То, что мы в 60-е годы воспринимали как трагедию, сегодня вылилось в некий фарс, поскольку ныне сносится рядовая застройка, за которую не держались в 60-е годы. Фарс заключается в том, что взамен возводятся еще более «никакие» здания. И это вопрос не архитектуры, а запросов инвестора, градостроительной политики в городе.
– Вы говорите о властях, о бизнесе, а архитекторы ни при чем? – Петербургская архитектурная элита – это мужественные люди, которые выдержали 90-е годы и по сию пору бьются с капиталом, который при удобном случае говорит: «Вас нет». Вслед за архитекторами сопротивляются диктату денег и горожане. Власти, бизнесу нужны ФОСТЕР, ЭГЕРАТ. Они не понимают, что архитектура «варяга» не плод творчества одного автора. Это явление, порожденное культурой их общества, капиталом и государственной системой. Архитектура такова, какова власть, насколько она образованна и знает, чего хочет от архитектуры. В России, в Петербурге архитектура сейчас не демонстрирует сильную власть. Она – «стеклянная», аморфная.
Наталия Ловецкая, Строительство и городское хозяйство, 119 август 2010
Полная версия статьи: www.stroypuls.ru/detail.php?ID=38155
– Давно замечено, что не знающий прошлого не имеет будущего. В архитектуре это один из главных постулатов. Юрий Иванович во многом прав. XX век очень противоречив. В 30-е годы в Ленинграде сносились церкви, здания. Тогда город занимал только центральную часть, окруженную заводами. В 30-е годы появилась программа масштабного строительства, и на пустующих полях возникла новая магистраль невероятной протяженности – Московский проспект, с центром – Московской площадью и Домом советов, площадью Победы. Этот единый замысел говорит о том, как власть доказывала свое величие. После войны, в 50-е годы, родилась уникальная школа реставрации. Вслед ей, в 60-е, прокатилась вторая волна архитектурных погромов. На моих глазах были снесены храмы на Сенной, на Фонтанке. В какой-то степени я воспитан на этих руинах.
– По-вашему, в погромах памятников виновата только идеология? – Нужно учитывать и то, что Петербург не имел коренного населения, жившего на этих землях испокон веков. Не случайно у нас возникали слободы, где жители группировались по признаку местности, откуда они родом и откуда их согнали на строительство северной столицы. Кроме этого, Петербург – казарменный город, где улицы зачастую превращались в сплошные поселения полков. Отсюда – особый «дух неволи» пригнанных на службу людей, впитавших столичную культуру, в большой степени перенесенную с Запада. Не забудем и про ощущение огромных просторов нашей страны, присущее россиянам, как никому из европейцев. Оно делает нас иными, парадоксальными, даже своевольными. Вот вам и менталитет народа, который сказывается на архитектуре и на отношении к ней.
О влиянии власти и капитала – Как бы вы оценили новую волну перестройки города? – То, что мы в 60-е годы воспринимали как трагедию, сегодня вылилось в некий фарс, поскольку ныне сносится рядовая застройка, за которую не держались в 60-е годы. Фарс заключается в том, что взамен возводятся еще более «никакие» здания. И это вопрос не архитектуры, а запросов инвестора, градостроительной политики в городе.
– Вы говорите о властях, о бизнесе, а архитекторы ни при чем? – Петербургская архитектурная элита – это мужественные люди, которые выдержали 90-е годы и по сию пору бьются с капиталом, который при удобном случае говорит: «Вас нет». Вслед за архитекторами сопротивляются диктату денег и горожане. Власти, бизнесу нужны ФОСТЕР, ЭГЕРАТ. Они не понимают, что архитектура «варяга» не плод творчества одного автора. Это явление, порожденное культурой их общества, капиталом и государственной системой. Архитектура такова, какова власть, насколько она образованна и знает, чего хочет от архитектуры. В России, в Петербурге архитектура сейчас не демонстрирует сильную власть. Она – «стеклянная», аморфная.
Наталия Ловецкая, Строительство и городское хозяйство, 119 август 2010
Полная версия статьи: www.stroypuls.ru/detail.php?ID=38155